Охуевать Гаврила начал вот прямо с рождения. И было с чего - сперва его схватил за ноги какой-то хлыщ, пахнущий спиртом и табачищем, шлёпнул по заднице и, когда Гаврила заорал, гоготнул и сказал: “Забись, жить будет!”
Потом над Гаврилой склонился кто-то тёплый, пахнущий молоком и любовю. “Мама”, – подумал Гаврила. “Ну здравствуй, Кристина”, – сказала мама… “Кристина?!”, – тут Гаврила охуел во второй раз, сморщился и снова заорал.